Не скажу, кто будет преемником президента, не надейтесь. Просто не знаю этого. Я вообще не о конкретных персоналиях, а о другом – о типах этих персоналий. Заодно – о методологии подобного прогнозирования.
Механизм передачи власти включает в себя множество составляющих, от которых зависит результат. Здесь – «параллелограмм» разнообразных сил. Действующими факторами могут быть (в случайном порядке): Конституция страны; количество и качество людей, способных влиять на принятие важных решений; мера реального «единовластия» действующего лидера государства; его представление о своей исторической миссии, о своей дальнейшей карьере; состояние экономики страны, ее тенденции; мировая экономическая конъюнктура; общественное мнение… и так далее. Для того, чтобы более-менее надежно прогнозировать развитие событий, нужно 1) максимально полно учесть действующие факторы; 2) определить механизм и вектор действия каждого из них «в чистом виде»; 3) определить удельный вес каждого фактора. После этого можно будет строить «параллелограмм».
Во всей этой мешанине есть, кроме прочего, и такой компонент: психологический тип людей, принимающих решения – как главного «решателя», так и его окружения. В том, что такой фактор, действительно, есть, и в том, что он реально действует, сомневаться не приходится. Мало того. В той системе власти и «престолонаследия», которые сложились на сегодня в России, этот фактор – один из важнейших. Конечно, не единственный. И, возможно, не самый важный, не решающий. Но, в любом случае, существенный. Как его учитывать?
Есть предложение: попытаться использовать для интересующего нас прогноза типологию характеров, предложенную Александром Юрьевичем Афанасьевым (сам автор именовал ее психе-йогой или психософией). Она на сегодня не является общеизвестной. Концепция не бесспорна: профессиональный психолог, который внимательно с ней ознакомится, скорее всего, найдет, с чем подискутировать. К сожалению, с самим автором подискутировать не удастся: он покинул нас два года назад. И оставил нам свой трактат в том виде, в каком оставил. Не будем с Афанасьевым спорить (во всяком случае, не здесь). Просто попробуем его концепцию применить – мне, во всяком случае, неоднократно приходилось убеждаться в том, что она, как говорится, «работает», и очень неплохо.
Сам А. Афанасьев присоединил к основному тексту своего трактата статью, которая называется «Неизбежность. (История российской верховной власти в свете психе-йоги)». Там ему удалось достаточно убедительно показать, как психотип людей, стоящих во главе России (во всяком случае, в советский период) предопределял, «кто будет следующим». Это не знаменитое чередование «лысых» и «волосатых», но нечто гораздо более интересное. Сам автор пишет: «…пример жизни Антонина Пия и Марка Аврелия подсказывает небанальную пока мысль, что политическая система сама по себе не многое решает в жизни общества, решающее слово принадлежит людям, стоящим в его главе».
Прежде чем применять концепцию, надо с ней ознакомиться. Посему я предлагаю всем интересующимся прервать чтение данного текста и обратиться к самой книге «Синтаксис любви. Типология личности и прогноз парных отношений».
Но, так или иначе, в рамках настоящей статьи без краткого изложения концепции также не обойтись. Представим слово ее автору.
«Воля, Эмоция, Логика, Физика – набор функций, присущий всем людям. Он есть то, что наряду с антропологическими приметами рода человеческого, нас объединяет. Но одновременно этот набор функций является разъединяющим началом, придающим если не уникальное, то достаточно оригинальное лицо психике каждого отдельного человека.
Суть в том, что природа никогда не наделяет индивидуума функциями равномерно, но всегда делает что-то сильным, что-то слабым. Воля, Логика, Физика, Эмоция – в психике личности не являются чем-то равнозначным, расположенным по горизонтали, а представляют собой иерархию или, говоря иначе, четырехступенчатый порядок функций, где каждая функция, в зависимости от ее положения на ступенях лестницы, по-своему выглядит и действует. Как природа положит друг на друга эти четыре кирпича, таков и будет внутренний мир индивидуума. Именно иерархия функций определяет оригинальность психики человека, деля человечество, как нетрудно подсчитать, на двадцать четыре вполне самостоятельных психических типа».
А.Афанасьев присвоил этим психотипам имена наиболее характерных, на его взгляд, их представителей. Вот их полный список: Толстой, Сократ, Ахматова, Твардовский, Наполеон, Ленин, Аристипп, Чехов, Дюма, Эпикур, Борджа, Гёте, Бухарин, Андерсен, Газали, Пастернак, Руссо, Пушкин, Бертье, Паскаль, Платон, Эйнштейн, Августин, Лао-Цзы.
Каждый из этих психологических типов имеет определенные «валентности» по отношению к прочим – какие-то из них «притягиваются», какие-то «отталкиваются», что приводит к сложению определенных человеческих конфигураций, ансамблей – как в личной, так и в общественной жизни. В результате получаем, к примеру, вот что: «Захват коммунистами власти привел к тому, что монархию в России сменила монархия же, но не наследственная, а, коряво говоря, «узковыборная». Такая система была, нельзя сказать, чтобы совсем беспрецедентна, по своим принципам она очень близко стояла к системе папства. Разница, пожалуй, заключалась лишь в том, что политбюро ЦК КПСС, решавшее судьбу верховной власти уже в Советской России, было раз в десять меньше численно, чем ватиканский конклав. А в остальном – все то же».
...«Если меня спросить, в чем заключается для психе-йоги особая привлекательность системы коммунистического возведения на трон, ответить можно коротко – в чистоте эксперимента. В данном случае генофонд никак не влиял на выбор, не мутил воды, и в своем натуральном виде вылезал на поверхность психотипический аспект выбора, психология власти являла себя наиболее наглядно. Ведь здесь должен был действовать определенный психотипический механизм, возводящий индивидуума на вершину общественной пирамиды или свергающий его оттуда, формирующий политбюро, решающий судьбу верховной власти. И вот эти-то закономерности любопытно сейчас проследить.
В том, что после свержения монархии во главе России должен был в конце концов оказаться Ленин или «ленин», сомнений нет. Прекраснодушие и глупость основной массы политиков того времени, особенно нетерпимые в период войны и революции, едва ли не автоматически расчищали место для наиболее честолюбивого, думающего и циничного политика. «Ленин» же честолюбив (1-ая Воля), интеллектульно силен и раскован (2-ая Логика), чуток к народным нуждам (3-я Физика), и эти компоненты данного психотипа обеспечили Ленину режим наибольшего благоприятствования при захвате и удержании власти в России».
...«Естественно, что после создания коммунистической партии, а в особенности после октябрьского переворота, вокруг Ленина усиленно формировалась та определенная его психотипом Среда, из которой суждено было выйти ленинскому преемнику. Хотя сам Ленин редко задавался подобного рода вопросами и тем более никогда не указывал на кого-либо персонально, его психотипические симпатии сами собой сужали круг возможных кандидатов».
...«У «царя» очень неважно складываются отношения с обладателями высокостоящих Воль. Он не боится их, уважает, но ужиться не может. Такие люди слишком независимы, и являются не более чем попутчиками там, где нужны не попутчики, а свита. «Царь» чувствует, что обладатели высокостоящей Воли не его люди и, широко пользуясь их услугами, старается близко к себе, в высшие эшелоны власти не пускать».
...«Не слишком жалует «царь» и 4-ую Волю. Он ценит покорность «крепостного», исполнительность, искреннюю верность. Однако 4-ая Воля дает «царю» и массу поводов для раздражения. Она не искательна, ее исполнительность по-солдатски прямолинейна, не чутка, не артистична, а, главное, 4-ая Воля малоинициативна и склонна загружать жизнь властителя множеством мелких вопросов, которые вполне могла бы решить сама. Отсюда специфическое отношение Ленина к «крепостным» (Бухарин, Каменев, Луначарский, Молотов, Калинин и т.д.), из них он составил как бы второй, дальний круг своей свиты, второй эшелон власти».
...«Все свои симпатии «царь» обычно отдает 3-ей Воле. Хотя 1-ая Воля, вероятно, чувствует, что любят не ее, а ее место, и «мещанин» не только глазом не моргнет, глядя на валяющегося в пыли бывшего властителя, но и непременно лягнет его. Все-таки «царь» слишком самоуверен, чтобы всерьез думать о своем падении, а множество специфических достоинств «мещанина» как бы заранее искупает его лишь интуитивно прозреваемое предательство».
...«Явное предпочтение, отдаваемое «царем» 3-ей Воле, обуславливает определенного рода преемственность власти и определяет лицо ближайшей политической истории страны, включая грядущую гибель заложенной 1-ой Волей государственной системы. Как 1-ая Воля Наполеона избрала покладистого, но малоинициативного маршала Груши преследователем Блюхера, и тем обрекла Наполеона на поражение под Ватерлоо и гибель империи, так и 1-ая Воля Ленина, сделав его преемником «мещанина», обусловила медленное, но последовательное угасание основанной им коммунистической империи».
...«Говоря более общо, можно вывести следующего рода закономерность: при неопределенно-узковыборной системе преемственности власти место 1-ой Воли непременно наследуется 3-ей Волей, но не просто 3-ей Волей, а именной той, у которого Логика стоит Вверху. Таким образом, как неизбежен был захват власти Лениным в 1917 году, так неизбежно было наследование его поста Сталиным».
...«Восшествие на престол 3-ей Воли формирует вокруг нового властителя новую, удобную для данного психотипа среду, отличную от той, что прежде окружала «царя». Во-первых, отправляются в политическое небытие терпимые 1-ой Волей на периферии обладатели высокостоящих Воль, потому что «мещанин» не только их не любит, но и боится. Во-вторых, 3-я Воля, справедливо судя по себе, с подозрением относится к тождикам, неустойчива в своем отношении к ним и старается, безопасности ради, разбавить окружение обладателями 4-ой Воли. Только в кругу «крепостных» чувствует себя по-настоящему комфортно 3-я Воля, и под ее державной рукой 4-ая Воля постепенно перетекает из второго эшелона власти в первый».
...«Такого рода преобразования произошли и в окружении Сталина с восшествием его на российский трон. Высокостоящая Воля при нем подверглась тотальному истреблению, причем, Сталину здесь удалось осуществить давнюю мечту всех тиранов: организовать не этнический, не социальный, а первый всеохватный психотипический геноцид – благо, коммунистическая партия и НКВД оказались на высоте поставленной уникальной задачи».
...«Подводя на этом итог анализа принципов наследования власти при тоталитарной неопределенно-узковыборной системе, можно констатировать наличие следующих закономерностей. Основателем такой системы бывает 1-ая Воля. Ей наследует 3-я Воля, причем, при наличии конкурентов побеждает тот, у кого при 3-ей Воле выше стоит Логика. 3-ей Воле наследует некто с 4-ой Волей, которого скоро лишает власти обладатель 3-ей Воли, вероятней всего, «пушкин». Если к власти приходит «пушкин», то ему наследует «дюма». После «дюма» к власти приходит 4-ая Воля, но скоро теряет ее. Каков же будет порядок функций у человека, вырвавшего в последнем случае из рук 4-ой Воли, – предмет гадания, но не знания, хотя с уверенностью можно сказать, что это будет либо 3-я, либо 1-ая Воля».
Конечно, подобные закономерности проявляются в более-менее чистом виде только тогда, когда «народ безмолвствует» и реально не влияет на процесс «престолонаследия». Думаю, нет нужды доказывать, что наша сегодняшняя ситуация – именно такого рода. Для того, чтобы понять, что же из этого следует, необходимо первым делом решить, к какому психологическому типу принадлежит нынешний президент страны. Не будем ломать голову, в книге «Синтаксис любви.Типология личности и прогноз парных отношений» А. Афанасьев сам даёт определение типа, к которому относится В.В.П – это «сократ»: 1-я Воля («царь»), 2-я Логика («ритор»), 3-я Эмоция («сухарь»), 4-я Физика («лентяй»).
При упоминании имени Сократа первым делом представляется образ благородного мудреца. Но вот что пишет А. Афанасьев: «О Сократе, родоначальнике европейской философии, ученики, коллеги и наследники сочинили в традициях корпоративного мифотворчества сладенький миф про благостного, милейшего старца, будто бы ставшего невинной жертвой наиболее гадких и паскудных из своих сограждан. Однако, при том, что на сегодняшний день смертная казнь представляется как мера социальной самозащиты слишком суровой, все-таки нельзя не сказать, что Сократ вовсе не был милейшим, благостным старцем, каким его рисует корыстное корпоративное предание. И жертва, принесенная афинянами в его лице, не была совсем уж невинной. Во всяком случае, элементарное знакомство с сутью конфликта между Сократом и его согражданами заставляет относиться к последним если не с сочувствием, то с пониманием. Вспомним, формальными обвинителями Сократа выступило всего несколько человек, и обвинение худо-бедно, но было подверстано под тогдашнее афинское законодательство (например, обвинение в ереси). Однако на самом деле Сократ костью стоял в горле у всего города и судили его за неподсудное – дрянной характер».
...«На вид «сократ» – худощавый, небрежно, блекло одетый, но туго в эти одежды затянутый человек. Он осанист, церемонен, невозмутим. Жест спокоен, величав, уверен, точен. Речь ровна, напориста, иронична, монотонна. Втайне питает слабость к музыке, литературе, искусствам, а, выпив, не прочь сам спеть что-нибудь негромким, маловыразительным голоском. Взгляд упорный, внимательный, вдумчивый, без блеска. Мимика и жест почти отсутствуют. Стрижка короткая и аккуратная, к окраске волос редко прибегают даже женщины. Он очень любит природу, и домашние животные выглядят единственными существами, имеющими власть над этим отчужденным, жестким, холодноватым человеком».
...«Не только именем Сократа славен данный психический тип. К «сократам» принадлежали: Кальвин, Бекет, Ньютон, Робеспьер, Карл XII Шведский, Беркли, Петр Чаадаев, Михаил Тухачевский, Хомейни, Тэтчер, Бродский, В.В.П, экс-чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Политики среди “сократов”, в соответствии с их 1-й Волей, преобладают».
Рассмотрим «сократа» подробнее, при этом не забудем, что речь идет о нашем нынешнем президенте. Мне представляется, что сходство – если не во всех подробностях, то, во всяком случае, в основных чертах – значительное3. Впрочем, судите сами.
«В самом использовании Первой функции в качестве оружия не было бы большого греха (надо же чем-то сражаться!), если бы, кроме всего прочего, Первая в этих битвах не была слишком жестока. А Первая беспощадна. Сама результативная природа ее не терпит компромисса и требует абсолютной победы в борьбе. 1-я Физика лупит противника если не до смерти, то до полной отключки, 1-я Воля добивается безраздельной власти, абсолютного лидерства, 1-я Логика в дискуссиях владеет только одной истиной – своей и, доказывая ее, не останавливается, пока не разгромит оппонента по всем пунктам, 1-я Эмоция кричит, пока не оглушит и не заставит замолчать противника».
...«Главное, с чего следует начать анализ психологии 1-й Воли, заключается в том, что она рождается с двухслойной картиной мироздания. В подсознании «царя» весь космос и все его элементы выстроены в простую иерархию из двух ступеней: верха и низа. Все сущее поделено на горний и дольний миры, небо и землю, на избранных и званных, на власть и народ, на пастырей и пасомых, домохозяев и домочадцев и т.д.».
...«С двухступенчатой картиной мироздания в сознании 1-й Воли связана еще одна любопытная, многих обманывающая черта поведения «царя»: его мнимый демократизм. Дело в том, что 1-я Воля действительно относится к окружающим ровно, не различая чинов и званий. Однако источник этого явления не в природном демократизме, а в простоте живущей в ее душе картины: есть только верх и низ – а более сложные иерархические построения произвольны и лукавы. Формально,1-я Воля – сторонница равенства. Но равенства своеобразного, где все уравнены не в правах, а в бесправии перед ней».
...«Принадлежность к высшему из двух миров вносит некоторые коррективы в представления 1-й Воли о нормах права и этики. «Царя» ни в коем случае нельзя назвать существом аморальным, он чтит закон и не любит нарушать сложившиеся в обществе нормы, но некоторая раздвоенность, связанная с двухступенчатой картиной мироздания, в этике и праве 1-й Воли присутствует. Безусловное исполнение всех правил, по ее мнению, необходимо для существ, принадлежащих ко второму, низшему миру. Что касается существ высшего мира, то для них соблюдение норм права и морали должно, но не безусловно, а постольку-поскольку, и есть ситуации, когда высшая целесообразность дозволяет их нарушение. Мотивировки здесь находятся самые разные, но в итоге всегда оказывается, что конечная цель аморализма 1-й Воли – власть, карьера, самоутверждение».
...«1-я Воля любит власть, любит чистой, лишенной посторонних примесей любовью. Власть для нее не средство достижения богатства или реализации давних задумок, а цель, ценная сама по себе».
...«Конечно, гибель карьеры или отсутствие перспектив воспринимаются 1-й Волей трагически. Но стремления подняться вверх они не отменяют, а только стимулируют поиск новых нестандартных путей карьерного роста».
...«1-ая Воля – прирожденный лидер. Для нее управлять людьми так же легко и естественно, как дышать. Обычно «царь» не говорит прямо: «Воли у меня в избытке, поэтому отдайте мне свою и следуйте за мной. Я отвечаю за все!» Но он, как никто, умеет вести себя подобно власть имущему, и люди невольно подчиняются, не столько видя, сколько чувствуя «царя», как цыплята чувствуют цыпленка-«альфу».
Оценка таланта 1-й Воли вести за собой людей может быть в зависимости от обстоятельств двоякой. С одной стороны, этот талант как никогда ценен в период катастроф, бед, разбродов. Способность сцементировать общество и повести его за собой, даже если единение достигнуто не без насилия и цели темны – все равно благо, потому что просто позволяет обществу спастись и выжить. И наоборот. Во времена мира, покоя, согласия ничто так не вредит обществу, как талант лидера 1-й Воли, потому что он неотделим от монолога, авторитарности, подавления личности, от мертвящего единообразия поведения, мыслей, чувств».
...«И еще один вывод, обусловленный специфическими отношениями между «царем» и толпой: несмотря на весь свой закоренелый индивидуализм, он – существо очень общественное, очень зависимое, пребывающее с толпой в почти мистической, ипостасной связи, в состоянии нераздельности и неслиянности. «Живу напоказ, для людей», – кряхтел Толстой и ...продолжал такое показушное существование.
Вместе с тем, будучи существом зависимым, «царь», как никто, бесцеремонен в отношениях с теми, кто попал в зависимость от него, и нет в мире более последовательного и наглого насильника, чем 1-я Воля. Однако «царь» скорее диктатор, чем тиран, – не терпя прекословий, он все-таки слишком верит в свое природное право на власть, чтобы всерьез бояться конкуренции и ожесточаться в страхе перед ней».
...«Царь» – удивительное существо, он никогда не расслабляется. Самоконтроль его абсолютен. Словно рыцарь, закованный в доспехи своей железной воли, проходит по жизни «царь», чуждый страстям, соблазнам, слабостям, привязанностям».
...«Не занятая борьбой за власть 1-я Воля, из всех черт, ей присущих, внешне проявляет лишь две: незыблемую веру в двухступенчатую, иерархическую модель мироздания и неуправляемость. Во всем остальном она мало похожа на «царя». Это законопослушный, очень порядочный человек, надежный друг и деловой партнер. Да и причин для нарушения норм права и морали у «царя», не занятого борьбой за власть, практически нет».
...«Обычная для мировой истории картина: горячий противник произвола свершает революцию, затем, ухватившись за кормило власти, свершает более или менее «бархатную» контрреволюцию и утверждает тиранию еще горшую, нежели была прежде. Было бы слишком просто и удобно объяснять такие метаморфозы заведомым умыслом замаскировавшегося под демократа мерзавца. Действительность сложнее и трагичнее».
...«Диаметрально меняются взгляды «царя» после прихода к власти и на структуру управления. Будучи в оппозиции яростным сторонником самоуправления, он начинает свое правление с последовательной подмены системы самоуправления замкнутой на себе структурой назначаемых центром, совершенно независимых от населения, чиновников. По такому принципу формировалась кромвелевская система генерал-губернаторств, наполеоновская система префектур, ленинская система обкомов и т.д.».
...«Заслуживает внимание деградация, которая обычно происходит со свитой «царя» после достижения им власти. Отмечу главное: 1-я Воля личностей не боится, она сама чувствует себя суперличностью, поэтому свита времен оппозиции и первый кабинет «царя» бывают блистательны, настоящие сливки общества. Но проходит время, и начинается странный, на первый взгляд, но последовательный процесс вымывания личностей из окружения 1-й Воли. И дело не в том, что «царь», взяв в руки кормило власти, делается менее уверен в себе, испытывает страх перед возможным соперником, а в том, что фрондировать 1-ая Воля может и в толпе, но управлять только единолично. Первой от «царя» и, хлопнув дверью, уходит та же 1-я Воля. Второй, и без хлопка, самоустраняется 2-я Воля. Остается камарилья – небесталанные, трудолюбивые, но малоинициативные и слабохарактерные люди, которые и играют свиту «царя» до конца его правления. Низкий качественный уровень свиты, впрочем, мало беспокоит 1-ю Волю, ей нужны исполнители, а не личности».
...«По существу совершенно наплевать «царю» и на тот символ веры, и на ту идеологию, которые он официально исповедует, именем которых клянется и зовет за собой. Не он работает на лозунги, а лозунги на него».
...«Неразборчив «царь» и в средствах. Упрямо, с гордо поднятой головой идет он через грязь, плевки, кровь. О результатах людям лучше не судить, предоставив суд Богу и истории.
Впрочем, некоторый прогноз исторического суда над 1-й Волей можно составить уже сейчас. В политике судьба ее – выигрывать битвы и проигрывать кампании».
...«Мне не хотелось, чтобы у читателя сложилось впечатление о 1-й Воле как о жестоком тиране, автоматически исповедующем принцип Калигулы «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Нет. «Царь» – скорее диктатор, чем тиран. Конечно, политическая жизнь под его стальной десницей может существовать лишь в виде призрака. Но это не значит, что между «царем» и народом нет обратной связи. Отношение между властью и обществом в этом случае строится по принципу, названному Лениным «демократическим централизмом». Как ни дико звучит название, такая система отношений в мировой истории небеспрецедентна и ее содержание исчерпывающе сформулировал еще консул Сиес: «Власть должна исходить сверху, а доверие – снизу”. То есть, власть – властью, но она должна опираться народное доверие, не идти на прямое противостояние с обществом. Поэтому обычно «царь» душит только политическую жизнь и то, что имеет отношение к Третьей Функции: 3-я Физика душит экономику, 3-я Логика – гласность, 3-я Эмоция – пафос и мистику жизни. Все же остальное 1-я Воля обычно соглашается оставить на свободе. Поэтому «царь» скорее диктатор, чем тиран. Как писал Стендаль о Наполеоне: «Правил тиран, но произвола было мало».
...«К славе у «царя» отношение сложное. Главная цель 1-й Воли – реальная власть, а не внешние ее атрибуты (титулы, ордена, аплодисменты, бросание в воздух чепчиков и т.п.), поэтому она обычно оставляет впечатление существа, равнодушного к славе, скромного, холодно третирующего наиболее откровенных подхалимов. На вопрос, радовала ли Ахматову слава, Гумилев отвечал: «В том-то и дело, что почти не радовала. Она как будто не желала ее замечать. Зато необычно страдала от всякой обиды, от всякого слова глупца-критика, а на успехи не обращала внимание». Не оспаривая, в принципе, мнение Гумилева, хочется отметить, что отношение 1-й Воли к славе сложнее. На внешнее равнодушие «царя» к славе, как это ни покажется странным, работает крайнее его самолюбие: зная, что чрезмерные почести обычно производят обратный эффект, он подчеркнуто скромничает, чтобы не поставить себя в неловкое или смешное положение. Наконец, в славе для 1-й Воли отсутствует то, что делает ее по-настоящему желанной, нет элемента неожиданности, откровения. 1-я Воля и сама про себя знает, что она суперличность, и подтверждение со стороны не много добавляет к тому знанию, которым она обладает от рождения.
Из сказанного не следует, что «царь» по-настоящему равнодушен к славе. Нет, он весьма чувствителен в этом вопросе и внимательно следит за тем, как складывается в обществе его имидж».
...«Взгляд – первая среди внешних примет «царя». Юрист Кони так описывал выражение глаз Толстого: «...проницательный и как бы колющий взгляд строгих серых глаз, в которых светилось больше пытливой справедливости, чем ласкающей доброты, – одновременно взгляд судьи и мыслителя.
Добавим к сказанному Кони, что 1-я Воля смотрит с прищуром, фокусируя и как бы усиливая твердость взгляда. И еще, в выражении глаз «царя» странно сочетается аналитичность с отчужденностью, взгляд его как бы вопрошает: «Кто ты?» – и одновременно предупреждает: «Не подходи!».
...«Царственен жест 1-й Воли. Пластика ее отличается спокойной грацией и величавостью. Причем, пластика 1-й Воли абсолютно естественна, в ней нет ничего манерного, жеманного – царственность ее, независимо от происхождения, природна и неподсудна как форма носа или цвет глаз».
...«Любя высокое, элитарное слово, 1-я Воля не брезгует низким, грубым, похабным словом. Может быть, в связи с универсальным «царским» принципом – «для нас закон не писан». Во всяком случае, то, что в речи «царя» присутствует некая лексическая раздвоенность – это точно. Известно, как виртуозно умел хамить Наполеон».
...«Покажется странным, но выбор одежды «царя» подчинен раз и навсегда данным ему представлениям о приличествующих его сану и призванию облачениях. Во-первых, он предпочитает наиболее строгую и по окраске, и по фасону одежду. Конечно, в зависимости от социальной принадлежности, одежда 1-й Воли сильно разнится, и художник-«царь» одевается совсем не так, как «царь»-политик. Однако на фоне своей социальной группы 1-я Воля все равно выделяется подчеркнутой строгостью облачения».
...«Заключая на этом рассказ о Первой функции, необходимо признать, что эгоизм, монологичность, ранимость, жестокость и грубоватость Первой делают ее пусть самой значительной и яркой, но не самой лучшей стороной человеческой натуры».
...«Замечательное и драгоценное качество, свойственное всем «риторам» без исключения – это здоровый цинизм. 2-я Логика не верит ни в Бога, ни в черта, ни в партийные программы, ни в научные доктрины – ни во что. Все аксиоматичное, догматичное, попав в жернова полушарий «риторского» мозга, быстро теряет свою абсолютность и делается простым объектом интеллектуальных манипуляций. Для «ритора» нет ни запретов, ни рамок, ни правил, удерживающих свободную игру мысли».
...«Мало дорожит «ритор» и своими собственными утверждениями, которые и утверждениями для него не являются, но лишь гипотезами, удобными на данный момент. Опровергать сегодня сказанное вчера – нормальное состояние «ритора».
...«Как ни любит «ритор» совместные интеллектуальные пиршества, одновременно он безукоризненно владеет искусством отбрить, заткнуть рот оппоненту».
...«Единственный, пожалуй, недостаток 2-й Логики, являющийся продолжением ее достоинств, заключается в том, что мышление «ритора» скорее тяготеет к тактике, чем к стратегии. 2-я логика и не стремится к чему-то долгосрочному, масштабному, законченному, ее больше интересует сиюминутная, близкая по целям интеллектуальная игра. Очень хорошо эту особенность 2-й Логики на примере Ленина описал эсер Виктор Чернов: «Прежде всего, он мастер фехтования, а фехтовальщику нужно совсем немного способности к предвидению и совсем не нужны сложные идеи. Фактически ему не нужно слишком думать: следует сосредоточиться на каждом движении противника и управлять собственной реакцией со скоростью врожденного инстинкта для того, чтобы без малейшего промедления отвечать на каждое движение врага.
Интеллект Ленина был острым, но не широким, находчивым, но не творческим. Мастер оценки любой политической ситуации, он мгновенно осваивался в ней, быстро оценивал все ее новые повороты и проявлял недюжинную политическую сообразительность. Это совершенное и быстро срабатывающее политическое чутье резко контрастирует с абсолютно необоснованным и фантастическим характером всех исторических прогнозов, которые он делал на сколько-нибудь продолжительный срок, – любой программы, охватывающей нечто большее, чем сегодня и завтра».
...«Успех ее (М. Тэтчер – И.Р.) речей зависел прежде всего от очень хорошего знания предмета. Ее выступления лишний раз доказывают правоту Цицерона (которого она изучала в Оксфорде), говорившего, что ораторское искусство немыслимо без владения в совершенстве предметом речи. В своих выступлениях и пресс-конференциях она обычно приводила большое количество цифр, цитат, высказываний, и все на память, редко заглядывая в бумаги. Она излагала свои мысли простым языком, следуя аристотелевскому принципу, что главным достоинством речи является ясность».
...«Все мы какой-нибудь стороной да не удались», – с тоской говаривал Жюль Ренар, говорил, не догадываясь, что тем самым интуитивно нащупывал в себе и других Третью функцию».
...«Свободное, открытое, сильное проявление того, что у самого уязвлено, раздражает человека, заставляет искать какое-то оправдание своей немощи, активно отрицать значение и эффективность данного пласта жизни и за этим отрицанием, как за щитом, прятать чувство собственной неполноценности. Так рождается фиговый листок, с которым человек обычно ходит всю жизнь. Число же фиговых листков соответствует числу Третьих функций: это ирония для 3-й Эмоции, скепсис для 3-й Логики, ханжество для 3-й Физики, юродство и лицемерие для 3-й Воли».
...«Легко описывать «сухаря» – само название подсказывает краски для палитры. Однако в этом случае было бы совершенно неверно использовать исключительно холодные, однотонные цвета. Как и любая Третья, 3-я Эмоция ощущает в себе скованный, но могучий потенциал, и в случаях, когда робость эмоционального самораскрытия удается преодолеть, огонь и страсть вырываются из-под айсберга «сухаря».
...«Однако, … эпизоды открытости чувств редки для 3-й Эмоции и не имеют продолжения. Поэтому как следствие, «сухарь», кроме как на беззащитность перед эмоциональными побоями, часто бывает обречен еще на одну муку – одиночество».
...«Невозможность широкой, открытой улыбки, свободного, в полный голос смеха – едва ли не самая большая беда 3-й Эмоции».
...«Отпечаток сдавленности обычно лежит и на плодах юмористического творчества 3-й Эмоции, хотя сторонними наблюдателями он воспринимается не как дефект, а как некая самобытная форма».
...«Если говорить о карьере, самой природой как бы предназначенной «сухарю», то это будет карьера дипломата».
...«От карьеры дипломата – прямая дорога к карьере политика. Но в случае такой смены поприщ, 3-я Эмоция, работавшая прежде на плюс, начинает работать на минус. Особенно в последнее время. Проблема заключается в том, что нынешняя демократизация политической жизни и стремительный рост влияния на нее средств массовой информации, сделавшие простого избирателя господином политической судьбы, поставили на пути политика-«сухаря» почти непреодолимый барьер – тест на эмоциональность. Кажущаяся бесчувственность, мнимая неспособность к сопереживанию, занудность речей 3-й Эмоции заставляют избирателя взирать на нее с подозрением и неприязнью. Поэтому, даже когда 3-й Эмоции удается прорваться к кормилу власти (Тэтчер, Буш4), ее представителей уважают, боятся, ценят, но не любят».
...«Прозорлив Конан Дойль и в том, что сделал своего героя частным детективом, профессия такого рода, как и вообще работа в антикриминальной сфере дается «сократам» без труда. Что не мешает им быть вполне на месте в роли мошенников и карточных шулеров (3-я Эмоция). Однако самая большая удача ждет «Сократа» в политике, сфере, живущей на стыке между полицейскими и ворами».
...«Лентяй» действительно без напряжения обходится минимумом, но из этого не следует, что ему претит роскошь».
...«Лентяй» – существо абсолютно бесстрашное. Бесшабашная храбрость 4-й Физики со стороны смотрится замечательным достоинством, но на самом деле не является таковым. Подставлять под бой Четвертую функцию, т.е. то, чем менее всего дорожишь – не велик подвиг. Кроме того, как у всякой добродетели, у храбрости «лентяя» есть своя оборотная сторона: не щадя себя, он не склонен щадить и других. Поэтому 4-я Физика зачастую бывает в своей деятельности не менее кровава, чем 1-я Физика. По счастью, насилие в арсенале «лентяя» является последним аргументом, а не первым, но если до него доходит, то пощады от 4-й Физики ждать не приходится».
...«К слову сказать, «лентяй» – беспроигрышный политик. Будучи храбрецом, он, кроме того, не рискует сломать себе шею на том, на чем обычно и ломается шея политика: деньги и женщины. От этих соблазнов он огражден самой природой, своей 4-й Физикой. Поэтому храбрость, бессеребряничество и непотасканность заранее обеспечивают политику с 4-й Физикой бессрочный карт-бланш толпы».
...«Если 1-я Физика хороша сочностью форм и красок, то 4-я Физика – наоборот, она хороша своей тонкостью, бледностью, рафинированностью».
...«Единственно, что почти стопроцентно роднит облик 4-й Физики – это иконописная тонкость черт: тонкий нос, тонкие брови, маленький, узкогубый рот (если нет афро-семитских предков)».
Если «диагноз» А. Афанасьева точен, если В.В.П – это, действительно, «сократ», то его преемником (по приведенной схеме), вероятнее всего, должен стать обладатель «3-ей Воли». Ну и перспектива, доложу я вам.
...«Тотальная ранимость – отличительная и наиболее пугающая черта психики «мещанина», она делает 3-ю Волю похожей на моллюска с нежнейшим и беззащитнейшим тельцем, которому природа отказала в панцире и тем обрекла с пеленок до гроба на злобу, агрессивность, скрытность и одиночество».
...«Надо иметь очень много душевного здоровья, чтобы без страха заглядывать в ту бездну, что представляет собой душа «мещанина». Романы Достоевского – лишь слабый отблеск того ада, в котором хронически живет 3-я Воля».
...«Ложь – самая ранняя и самая верная примета 3-й Воли».
...«Притворство, лицедейство, а прямее сказать, лицемерие – неотъемлемая часть все той же склонности 3-й Воли ко лжи. «Мещанин» боится обнаружиться, раскрыться, предпочитая выглядеть кем-то, чаще человеком, более социально значимым, нежели быть самим собой».
...«Мещанин» еще мягче и послушнее, нежели «дворянин». Но податливость податливости рознь. Сравнивая 2-ю и 3-ю Воли, Ларошфуко очень верно замечал: «Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером, у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность». Действительно, «мещанин» послушен, но не по своей воле и, тайно ненавидя насильников над своей волей, готов бесконечно копить обиды, при первой же возможности жестоко расплачиваясь за свою былую покорность».
...«Чем ниже приходится сгибаться 3-й Воле, тем неожиданней и хлеще бывает выпрямление. Окружающие обычно характеризуют такое выпрямление как «предательство», но, по большому счету, 3-я Воля никогда не предает, потому что никогда и никому до конца не принадлежит. Верность – удел либо очень сильных, либо безнадежно слабых людей. «Мещанин» занимает промежуточное положение и потому по самой сути своей не верен, хотя заверений и авансов на сей счет обычно дает с избытком». … «Мещанин» природный агент-двойник, потому что ни противостоять чему-то, ни принадлежать чему-то до конца у него не хватает духа, Воли».
...«Способность 3-й Воли к социальной мимикрии несравненна».
...«Для «мещанина» иерархический принцип универсален».
...«Однако «мещанин» не был бы самим собой, если бы и по отношению к иерархии не выступал одновременно и хранителем, и колебателем ее. Та ниша, которую занимает 3-я Воля в прозреваемой ею иерархии, – это клетка, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами удобствами и неудобствами; она – панцирь и тюрьма, щит и тиски. Табель о рангах не дает «мещанину» падать ниже положенного места, но он же не дает ему подняться выше его. Поэтому 3-я Воля – и хранитель, и колебатель чиноначалия. Разница в том, что чем ниже судьба помещает «мещанина», тем более он колебатель, чем выше – тем более хранитель. Этим обстоятельством, кстати, можно объяснить эволюцию многих политических деятелей, начинавших свою карьеру крайними радикалами и заканчивавших ее крайними консерваторами».
...«Однако, по большому счету, всякий «мещанин» по делам своим больше устроитель иерархии, тогда как в мечтах – более разрушитель».
...«3-я Воля любит и ненавидит Власть. И больше любит, чем ненавидит. В подсознании “мещанина” Власть мистически отождествляется с Волей, а так как у него самого воля уязвлена, то «мещанин» испытывает к носителю власти чувство, похожее на то, что испытывает старый туберкулезник к юной, дебелой, розовощекой крестьянке».
...«3-я Воля завидует, ненавидит и в тоже время бессознательно и почти бескорыстно льнет к Власти, норовит подольше побыть в Ее поле».
...«Через бессознательную и почти бескорыстную любовь 3-й Воли к Власти легко объясняется один давний и, кажется, неразрешимый исторический парадокс: как ни бывал жесток тиран, как бы методично ни косил головы своего окружения, место вокруг него никогда не пустовало. Удивительно, но всегда находились камикадзе, жаждущие своими телами заполнить бреши в постоянно прорежаемой свите тирана, ради краткого мига пребывания в чертогах власти. Эта тяга сродни сомнамбулизму, сродни силе, необоримо влекущей бабочку к огню. Власть как зримое выражение воли – единственное, что по-настоящему 3-я Воля любит и ради чего готова на любые жертвы».
...«3-я Воля прекрасна в роли подчиненного. Ей вообще удобней быть при принятии решений ведомым, а не ведущим, поменьше брать на себя ответственность».
...«Но не в покладистости главное достоинство 3-й Воли как служаки. Достоинство в том, что она не тупо и прямо исполнительна, а исполнительна артистично. Будучи искательным, предупредительным, «мещанин» служит не за страх, а за совесть. Как подсолнух за солнцем, следит он своим внутренним оком за начальством, стремясь исполнить даже невысказанные его пожелания. Ловя тонкой мембраной своей ранимой Воли любые исходящие от босса флюиды, «мещанин», играя на опережение, часто преподносит ему то, чего он не ждет, не успел или постеснялся прямо сформулировать». … «Насколько хороша 3-я Воля в качестве подчиненного, настолько ужасна она в роли начальника. Первое, что делает деятельность «мещанина» на посту босса малоплодотворной, так это обусловленные, конечно же, характером, или, лучше сказать, слабохарактерностью, непоследовательность, половинчатость, двусмысленность его решений».
...«Второе, что еще больше портит дело в данной ситуации – это отношение 3-й Воли к подчиненным. Практически о каждом «мещанине» можно сказать то, что было сказано в свое время об императоре Калигуле: «Не было на свете лучшего раба и худшего государя». Беда отчасти заключается все в том же, характерном для его психической картины отождествлении Власти и Воли. Став боссом, 3-я Воля решает, что место должно ее красить, и начинает имитировать стиль и поведение 1-й Воли, т.е. избыточность воли. Но так как начальственное кресло в порядке функций «мещанина» ничего не меняет, то получается у него не копия, карикатура на «царя»: чванство вместо гордости, упрямство вместо упорства, тирания вместо диктатуры».
...«Получив в руки власть – предмет своих робких, тайных вожделений, он в глубине души своей сознает, насколько мало достоин такого дара, и страх перед обнаружением этого несоответствия торопит его давить вокруг себя все независимое, все личное, а при случае и все живое».
...«Мещанин» боится, не любит и не уважает себя, а по образу своему и подобию боится, не любит и не уважает других».
...«Скрытность и соглядатайство – еще одна кажущаяся противоречивой, но на самом деле непротиворечивая черта характера 3-й Воли. Она – конспиратор и шпион в одном лице. Склонность «мещанина» к подполью объяснить нетрудно: чувствуя себя голым моллюском, он просто не может позволить себе быть искренним, доступным, открытым». … «Мещанин» страшится людей и потому любопытен к ним. Хроническая боязнь напороться на удар заставляет его следить за окружающими, собирать и копить за пазухой камни, с помощь которых можно было бы в случае нападения отбиться. От испуга 3-я Воля неустанна в своем анализе человека, его отношений и реакций, поэтому можно сказать, что если и существует природный дар психолога, то этот дар дается только «мещанину».
Правда, психологизм 3-й Воли несколько однобок. Ее интересует не столько человек в целом, сколько смешные, грязные, уродливые, страшные стороны его натуры и бытия. «Мещанин» – последовательный собиратель компромата, и это обстоятельство награждает его еще одним природным даром – даром сатирика (не путать с талантом юмориста). Практически все великие сатирики имели 3-ю Волю.
...«Богатейший материал для анализа мотивов поведения и реакций 3-й Воли дает фигура Сталина – самого страшного в мировой истории человека. Существо его психологического изъяна идеально изложил Николай Бухарин, соратник и жертва тирана, сказав, что Сталин «несчастен от того, что не может убедить всех, даже самого себя, что он выше всех...и за это самое свое «несчастье» он не может не мстить людям». Действительно, жажда мести обществу за чувство собственной неполноценности являлась главным стимулом сталинских поступков, от выбора карьеры революционера до позднейших кровавых чисток».
...«Стремление к коллегиальности при принятии решений – одна из примет процессионности Воли. У «мещанина» Воля процессионна, поэтому и он сторонник коллегиальности. Но толкует он ее достаточно своеобразно. Есть два варианта. Если 3-я Воля находится в подчинении, то она стремится повлиять на решение, но не брать на себя за него никакой ответственности. Если 3-я Воля – начальник, она предпочитает принимать решение единолично, но ответственность за них либо вовсе не нести, либо делить ее с другими людьми, к принятию решений не причастными.
Безответственность – вообще отличительная черта характера 3-й Воли, ей, как никому, трудно брать на себя ответственность, держать данное слово, быть пунктуальным и т.д. И это понятно. «Мещанин» слишком занят собой, своими болячками и ранами, своими страхами перед мнимо враждебным ему миром, чтобы всерьез думать о других и отвечать за себя».
...«3-я Воля принципиально не признает своих ошибок и вин. Хотя в 90 случаях из 100 виновата бывает и ошибается именно она. Из сказанного вместе с тем не следует, что в глубине души «мещанин» не сознает истинного положения вещей. Наоборот. Сознает и очень хорошо, но признание своих ошибок и вин для него невозможно, так как для сознания «мещанина» оно равносильно признанию своего ничтожества».
...«3-я Воля обожает титулы, звания, дипломы, награды. Ей кажется, что они – тот панцирь, что оградит ее слабое, больное, психическое тело, что они – те сертификаты, что удостоверят полноценность ее существа, изнутри ощущаемого как неполноценное (Брежнев)».
...«Мещанин» – человек толпы. Возглавлять людские движения у него не хватает самоуверенности, стоять на обочине не хватает независимости, поэтому «мещанин» обычно составляет самую толщу социальных движений, среднюю их часть».
...«Отдадим должное, «мещанин» талантлив, как никто. И на то есть минимум три причины. Во-первых, положение остальных функций на ступенях психической иерархии дает ему силу и раскованность в любом виде творчества. У «мещанина» барахлит мотор творчества – Воля, но зато весь набор инструментов для разных операций: интеллектуальных, художественных, материальных – вполне свободен. Во-вторых, тонкость психической организации 3-й Воли в целом придает этому творчеству изысканный и рафинированный оттенок. В-третьих, 3-я Воля талантлива уже потому, что она скрытно, но бешено и ненасытно честолюбива. Наконец, самое главное, типичная для «мещанина» неприязнь к себе и окружающим, критический взгляд на мир являются идеальным творческим стимулом, позволяющим находить недостатки, недоделки, возможность перемен там, где другие Воли, более благодушно взирающие на мир, их просто не видят».
...«Типичен для 3-й Воли нетвердый, неуловимый, как бы, уплывающий взгляд».
...«Другая надежная внешняя примета 3-й Воли заключается в кислом, отчужденном, злом выражении, которое чаще всего натягивает на свою физиономию «мещанин».
...«По своим вкусам «мещанин» (простите за тавтологию) – классический мещанин. Его имманентная зависимость от чужого мнения, от окружения, от общества делает «мещанина» заложником моды, причем, моды в ее самой банальной, самой обезличенной форме».
Нравится?
Несомненно: среди нашей политической, с позволения сказать, «элиты» «мещан» более чем достаточно. Есть из кого выбирать. Остается надеяться, что среди факторов, влияющих на «престолонаследие», описанный А. Афанасьевым «психотипический» фактор будет не единственным, или, хотя бы, не решающим.