По злому, но меткому замечанию Розанова "Толстого в последний путь провожали Добчинские", так вот, Ленина хоронили они же. В 1924 году Ленин умер и давно зревший вопрос о его преемнике встал ребром. Претендентов оказалось трое: Троцкий, Сталин, и Зиновьев. Схематично битву этих трех "добчинских" можно представить так:
Из настоящей схемы видно, что все трое слишком походили друг на друга, чтобы битва между ними оказалось достаточно скоротечной. Все трое жестоки ( сочетание1-й Физики и 3-й Воли ), честолюбивы, беспринципны, но не очень решительны ( 3-я Воля ). Таким образом, при тождестве Первых и Третьих функций и отключении Четвертых в кризисных ситуациях, судьбу российского трона должны были решить Вторые функции, точнее, разница между ними.
Если бы троица боролась за кресло главного режиссера в каком-нибудь театре, дело Сталина можно было бы заранее считать проигранным. Но так как в данном случае речь шла о высшем политическом посте, то здесь, наоборот, победа Сталина была обеспечена самой природой.
Пока Троцкий и Зиновьев, отключив 4-ю Логику, в преддверии борьбы с присущим 2-й Эмоции азартом репетировали речи, подбирали хлесткие словечки, примеряли выражения лица и интонации - Сталин ДУМАЛ ( 2-я Логика ). Он успевал продумать все: кого убить, какие перестановки среди номенклатуры следует провести, чтобы уменьшить в ней долю врагов и увеличить долю сторонников, как настроить зал во время собраний, решавших кадровые вопросы, чтобы оппонентам не дали говорить. И как человек, серьезно относящийся к процессу мышления и его плодам, он достигал тех целей, что перед собой ставил. Когда Троцкий и Зиновьев взлетали на трибуну, чтобы, оказавшись, в родной митинговой стихии, разом отыграть все потерянные очки, подготовленный Сталиным зал с большевистской прямотой затыкал им рот. Короче, в борьбе за политический пост "аристипп", безусловно, переигрывает "дюма", и победа Сталина над Троцким и Зиновьевым была фатально предопределена.
Говоря более общо, можно вывести следующего рода закономерность: при неопределенно-узковыборной системе преемственности власти место 1-й Воли непременно наследуется 3-й Волей, но не просто 3-й Волей, а именной той, у которой Логика стоит Вверху. Таким образом, как неизбежен был захват власти Лениным в 1917 году, так неизбежно было наследование его поста Сталиным.
Восшествие на престол 3-й Воли формирует вокруг нового властителя новую, удобную для данного психотипа среду, отличную от той, что прежде окружала "царя". Во-первых, отправляются в политическое небытие терпимые 1-й Волей на периферии обладатели высокостоящих Воль, потому что "мещанин" не только их не любит, но и боится. Во-вторых, 3-я Воля, справедливо судя по себе, с подозрением относится к тождикам, неустойчива в своем отношении к ним и старается, безопасности ради разбавить окружение обладателями 4-й Воли. Только в кругу "крепостных" чувствует себя по-настоящему комфортно 3-я Воля, и под ее державной рукой 4-я Воля постепенно перетекает из второго эшелона власти в первый.
Такого рода преобразования произошли и в окружении Сталина с восшествием его на российский трон. Высокостоящая Воля при нем подверглась тотальному истреблению, причем, Сталину здесь удалось осуществить давнюю мечту всех тиранов: организовать не этнический, не социальный, а первый всеохватный психотипический геноцид - благо, коммунистическая партия и НКВД оказались на высоте поставленной уникальной задачи.
Что касается непосредственного сталинского окружения, то 3-я Воля осталась в свите, но потеряла большинство (Берия, Хрущев, Каганович, Микоян), и на ключевых постах неожиданно для себя утвердилась 4-я Воля (Молотов, Калинин, Ворошилов, Маленков, Булганин). Поэтому, когда Сталину пришел черед взяться за арфу в небесном хоре, выпавшие из его рук бразды правления свалились неожиданно, но естественно в вялые руки Маленкова. Хотя, если подумать, не случай, а закономерность диктовала такого рода преемственность: смерть властителя-"мещанина", искренне насколько это для него возможно симпатизирующего 4-й Воле, едва ли не автоматически перекладывает непосильное бремя власти на плечи "крепостного".
