Обычный «наполеон» – нерослый, плотный человек с упорным, внимательным добродушно-насмешливым взглядом. Одежда подчеркнуто аккуратна, чиста, снабжена множеством застежек и не броска. Речь ровна, напориста, выразительна, эмоционально свободна, но несколько заторможена. Лицо круглое. Он осанист, церемонен. Жест спокоен, величав, уверен, точен. Прическа короткая, практичная, к окраске волос редко прибегают даже женщины. «Наполеон» заботлив, домовит, рукаст, хотя не без высокомерия и иронии относится к простым житейским заботам. Неспешная болтовня на самые разные темы – тайная, но неистребимая его страсть.
Много странного было, на первый взгляд, в характере Эйнштейна. Он, например, мог жениться на девушке только потому, что ему понравился ее голос. Милева Марич была невзрачна, хромонога, и "однажды один из сокурсников сказал Эйнштейну, намекая на ее хромоту: « Я никогда бы не отважился жениться на женщине, не вполне здоровой". Эйнштейн тихо ответил: « Почему бы и нет? У нее милый голос." И женился.
В этом отношении Эйнштейн напоминает Роксану из ростановского "Сирано де Бержерака". Она, мы помним, способность глубоко и сильно говорить о чувствах ставила много выше внешней привлекательности. И как водится в таких случаях, причина подобных предпочтений - в психическом типе Роксаны и Эйнштейна. При 3-й Эмоции и 4-й Физике чувствительность автоматически превалирует над чувственностью.
Повышенная чувствительность 3-й Эмоции, функции ранимой, вместе с тем требует известной сдержанности в проявлении чувств и не без удовольствия одергивает их излишне бурные проявления. Однокашник Эйнштейна вспоминал: «...То была одна из тех сложных натур, которые умеют скрывать под колючей оболочкой исполненное нежности царство своей интенсивной эмоциональной жизни. Случай повелел, чтобы этот мыслитель раскинул свой шатер в романтическом стане семейства Винтелер, где он чувствовал себя счастливым. Тогда, так же как и сейчас, он испытывал просто органическую потребность исполнять песни Шумана "Орешник". "Лотос"...всех названий мне уже не припомнить. Этой музыкой наслаждался и Гейне, его излюбленный поэт. Часто бывало, что едва отзвучит последний аккорд, а Эйнштейн своей остроумной шуткой уже возвращает нас с неба на землю, намеренно нарушая очарование.
Эйнштейн ненавидел сентиментальность и даже в окружении людей, легко приходящих в восторг, неизменно сохранял хладнокровие."
Язва по 3-й Эмоции Эйнштейна была столь глубока, что он открыто выступал против романтизма - течения, всеми "сухарями" осуждаемого, но не всеми осуждаемого открыто. Он говорил: « По-моему, в философии, так же как в искусстве, романтика - это своего рода незаконный прием, к которому прибегают, чтобы, не слишком утруждая себя, добиться более глубокого восприятия". Более того, Эйнштейн отрицал необходимость красоты в науке, тем самым засушивая даже ту сферу человеческой деятельности, что суха по самой своей природе.
"Эйнштейн" - тип классического ученого, именно такого, каким привык представлять себе ученого обыватель: вечно погруженный в мир идей (1-я Логика), забывающий о хлебе насущном (4-я Физика), равнодушный к красоте (3-я Эмоция). "Эйнштейн" нередко выглядит карикатурой на ученого, действительность, конечно, намного сложнее, но в основных своих внешних параметрах карикатура верна.
По обыкновению 1-х Логик Эйнштейн всем ролям предпочитал роль одинокого мыслителя. Он сам писал, что "для ученого идеальным было бы место смотрителя маяка, " и возражения друзей, будто человеку для творчества необходимо общество, не поколебали его позиции.
Тяга к одиночеству у Эйнштейна была двуприродна. Интеллектуальная автономность 1-й Логики сочеталась в нем с закоренелым индивидуализмом 2-й Воли. О "дворянской" сути своего характера он писал: "Мое страстное стремление к социальной справедливости и чувство социального долга всегда находились в странном противоречии с явным отсутствием потребности в тесном общении с отдельными людьми и целыми коллективами. Я самый настоящий индивидуалист и никогда не отдавал безраздельно свое сердце государству, родине, друзьям и даже собственной семье, я был к ним привязан, но всегда испытывал неослабевающее чувство отчужденности и потребности в одиночестве; с годами это только усиливается... Человек такого склада, разумеется, частично утрачивает непосредственность, беззаботность, но зато он обретает полную внутреннюю независимость..."
